L’individu à l’épreuve des pouvoirs communautaires dans l’épopée lyrique d’Isaac Babel Cavalerie rouge

Red Cavalry is an ambiguous and unstable literary text, an oneiric and mystifying reconstruction in which reality as it was lived by the author/narrator goes through several distorting prisms. The reader has to experience the same feeling of disorientation as Isaac Babel experienced during the Polish campaign in 1920. The War experience is translated into an experience of otherness. Lioutov, the narrator of Red Cavalry and Babel’s alter ego, is the “absolute stranger”: he is a Jew among Cossacks, an Intellectual among Soldiers, and a Bolshevik among Hasids. He looks at the world with external eyes, which prevents him from recognition and from subjection to identitarianism. The outsider’s look is a way of renewing perception, which is, according to Viktor Shklovsky, one of the main principles of the “defamiliarization” as a narrative technique that achieves singularity. Here we are talking about the irreducible singularity of the subject who is thinking of himself as an outsider and, consequently, resists all kinds of social determinism and normative forms of power and knowledge.Cavalerie rouge est un texte instable et ambigu, une reconstruction onirique et mystificatrice où le réel vécu par l’auteur-narrateur passe par toute une série de prismes déformants, faisant subir au lecteur une expérience de la désorientation analogue à celle éprouvée par Isaac Babel lors de la campagne de Pologne en 1920. Aussi, l’expérience de la guerre est rendue comme une expérience de l’altérité. Lioutov, le narrateur de Cavalerie rouge et alter ego de Babel est l’étranger absolu : Juif chez les Cosaques, intellectuel chez les combattants, bolchevique chez les Hassidim, il contemple le monde d’un regard extérieur avec une distance qui empêche toute identification mais aussi tout assujettissement identitaire. Le regard de l’étranger est propre à renouveler profondément la perception, ce qui est, selon Viktor Chklovski, l’un des principes majeurs de l’étrangéisation comme dispositif narratif visant à gêner les processus de reconnaissance ou d’appartenance, pour atteindre la singularisation. Cette singularité irréductible, c’est celle du sujet qui se pense lui‑même comme un autre et qui, de ce fait, résiste à toutes lesdéterminations sociales et à toutes les formes normatives de pouvoir et de savoir.Конармия Исаака Бабеля – двусмысленное и «нестабильное» литературное произведение, в котором жизненный опыт повествователяпроходит сквозь целый ряд искажающих призм. Следовательно, читатель испытывает то же ощущение дезориентации, что и испытывал Бабель-Лютов во время польской кампании в 1920-ом году. В Конармии военный опыт превращается в столкновение с «инакостью». «Абсолютным чужаком» является Кирилл Лютов – еврей среди казаков, интеллигент среди боевиов, большевик среди хасидов. Он смотрит на окружающий мир с внешним взглядом постоянно чужого человека. Эта дистанция мешает процессу опознавания и даже формирования индентичности. К тому же взгляд чужого человека позволяет обновить восприятие – один из основных принципов «остранения» по Виктору Шкловскому. Способ видеть вещи выведенными из их контекста имеет своей целью индивидуализацию не только предметов но и самого субъекта. Я здесь имею в виду ту неотъемлемую единственность индивида, мыслящего себя как «чужого» и, следовательно, противостоящего всякой социальной детерминированности или нормативным видам власти и знания