Этнопсихологические рамки хорватской и сербской нации

Na području jugoistočne Europe (Ilirik) homogenost se ostvarivala na temelju tradicionalnih modela. Istraživanje nacionalizama i nacija u jugoistočnoj Europi moguće je i etnopsihološkim pristupom. U patrijarhalnom društvu, na temelju ideologije (narodne pjesme, mitovi i dr.), autor otkriva sindrom Kraljevića Marka (simptomi: projekcije, paranoja i narcizam). Srednjovjekovna Srbija u kojoj su bile povezane država i crkva imala je drukčiji društveni razvoj od europskog društva (dugo trajanje orijentalne despocije). Moderna nacionalna država potpomognuta Crkvom poticala je paranoju i projekcije u stanovništvu stvorivši ideju o velikoj Srbiji. Hrvati su se rano uključili u europsko-kršćansku civilizaciju i primajući od drugih, a zadržavajući svoje, stvorili su autohtonu kulturu. U njih su se razvili razni tipovi društva (dalmatinske komune, hrvatsko plemstvo, sjeverni feudalizam i kraljevski slobodni gradovi), ali i oni imaju svoj »krvavi niz« utemeljen u sindromu Kraljevića Marka. Razvoj poslije 1918. autor tumači sukobom dviju kulturnih i društvenih tradicija, koristeći pri tom i frojdovske teorije (arhaična destruktivnost srpskih i hrvatskih kvislinga).The author proceeds from the opinion of E. Gellner that nationalism creates nations, and not vice versa. In South-East Europe homogeneity has been brought about through a traditional model, wherein archetypes and psychological matrices, especially those based on hajduk (bandit) myths, proved to be persistent during the 20th century, even in its closing decades. As the historical framework in his analysis, the author uses the concept of Illyricum, and not of the Balkans. The later term was invented only at the beginning of the 20th century and it does not have any historical, cultural or geographic validity. In research on the problem of nationalism and nations in South-East Europe it is possible to apply an ethnopsychological approach, in which Freudian theories can be of great help. In order to understand archetypes that still survive in the area of ancient Illyricum, one must analyse three historical models that were formed during the long centuries in this region: 1) the Croatian-Pannonian feudal model as well as the Mediterranean one in the West, 2) the patriarchal model in the mid-areas, 3) the Serbian “despotic” model in the East. In regard to patriarchal society, the author recognises in its ideology (national songs, myths etc.) the Kraljević Marko syndrome (with projections, paranoia and narcism as its symptoms). The author emphasises that the parental super-ego is transferred to children, and so becomes the upholding factor of tradition and values. Mediaeval Serbia, in which Church and State were linked, had a different social development from European society. “Oriental despotism” as a dominant type can be seen in Serbian history from the Nemanjić period, through the Ottoman epoch to the modern Serbian state. During the Ottoman period, a homogeneous national culture prevailed, which was deeply marked by the Dinaric heritage. Stimulating paranoia and projects in the population, the modern state, assisted by the Church, threatened its neighbours by creating the idea of “Great Serbia”. For their part, Croats, who at an early date had become a part of European-Christian civilisation, while accepting outside influences, had maintained and developed their own autochthonous culture. Various types of society existed among Croats (the Dalmatian commune, the Croat nobility, feudalism and the kajkavian free cities in the North). Yet Croats also have their own “blood thread”, founded on the Kraljević Marko syndrome, even though their super-ego experiences transformations under the influence of the Church, culture and the legal system. The author rejects the ideological construct that equates the Mediaeval Serbian and Croatian states with their modern nations. Mixture, war, migration and religious conversion have all altered the ethnic picture that had existed in the first centuries following their arrival in the South. Furthermore, relying also on Freudian theories (e.g. in regard to the archetypal destructiveness of Serb and Croat Quislings), he explains the period after 1918 as a conflict between two cultural and social traditions. Likewise, he emphasises the existence of the “other”, democratic Serbia, even though it is at present powerless to oppose the forces deriving from archetypes. Finally, while taking into consideration all the criticism of the ethnopsychological approach (the danger of pseudo-science, racism, simplification, etc.), the author feels that it has to be improved, and not a priori rejected.Автор исходит из точки зрения Э. Геллнера, согласно которой национализм образует нации, а не наоборот. В области юговосточной Европы гомогенность осуществлялась на основе традиционных моделей, а архетипы и матрицы, особенно те, что основывались на мифах гайдуков, продемонстрировали свою живучесть на протяжении ХХ века, а также в конце этого века. В качестве исторических рамок своего анализа автор употребляет понятие Иллирия, а не Балканы. Это последнее понятие было изобретено лишь в начале ХХ века; оно не имеет ни исторического, ни культурного и географического оправдания. Изучение национализма и наций в юговосточной Европе возможно и с помощью этнопсихологического подхода, причем немаловажную помощь могут оказать теории Фрейда. Чтобы понять архетипы, которые все еще существуют на территории древней Иллирии, необходимо проанализировать три исторических модели, которые на протяжении ряда столетий формировались в этой области, както: 1. хорватская феодальная паннонская и средиземноморская на западе, 2. патриархальная в центре и 3. сербская «деспотическая» на востоке. В патриархальном обществе на основе идеологии (народные песни, мифы и др.) автор вскрывает синдром Королевича Марко (признаки: проекции, паранойя, самолюбование). Автор подчеркивает, что родительское Сверх-я передается детям, становясь носителем традиции и системы оценки. Общественное развитие средневе-ковой Сербии, в которой существовала связь государства и церкви, было отличным от европейского развития. Тип восточного деспотизма в Сербии прослеживается начиная со времен Неманичей, затем в турецкую эпоху и вплоть до современного сербского государства. В османскую эпоху господствовала гомогенная народная культура, носившая глубокую печать динаридского наследия. Побуждением в населении развития паранойи и проекции современное национальное государство с помощью Церкви ставит под угрозу соседей, создавая идею о великой Сербии. Хорваты рано включились в европейско-христианскую цивилизацию и, принимая от других, сохраняя при этом свое, создали самобытную культуру. Они развили различные типы общества (далмацийские коммуны, хорватское дворянство, северный феодализм и свободные королевские города). Хорваты имеют свой «кровавый путь», основывающийся на синдроме Королевича Марко, но у них под влиянием Церкви, культуры и длительного существования правовой системы Сверх-я менялся. Автор отвергает идеологему, отождествляющую средневековый сербский и хорватский этнос с современными нациями, посколькусмешивания, войны и миграции, а также смена вероисповедания привели к изменению этнической картины, существовавшей в первые века после переселения. Развитие после 1918 года автор толкует столкновением двух культурных и общественных традиций, пользуясь при этом и теориями Фрейда (архаическая деструктивность сербских и хорватских квислингов). Автор подчеркивает существование «иной», демократической Сербии, однако она бессильна противостоять силам, образовавшимся на основе архетипов. При всей критике в адрес этно психологического подхода (опасность от псевдонаучности и расизма, упрощения и др.) его тем не менее необходимо совершенствовать, не отказываясь от него a priori